Дом тихой смерти [Кристин Т. В. Дом тихой смерти; Рой Я. Черный конь убивает по ночам; Эдигей Е. Отель «Минерва-палас»] - Т. Кристин

Милевский бросился в атаку. Все больше времени требовалось теперь Нильсону для обдумывания своих ходов, Партия затягивалась.

— Может, отложим? — великодушно предложил журналист. — Завтра утром закончим.

Норвежец согласился не задумываясь. Теперь, в предстоящие ночные часы вместо того, чтобы спать, он займется анализом партии, продумает все варианты, разработает свою дальнейшую тактику. Перемирие наступило весьма кстати. Видимо, его противник был того же мнения, так как, записав положение на доске, сразу же покинул гостиную.

Явилась Божена с билетами. При виде ее у Бакса перехватило дыхание. В голубом платье с широким белым воротником девушка была чудо как хороша. Улыбнулись суровые шведы, вытянул шею художник, чмокнул от восхищения Боровский.

Аристотель начал что-то бормотать, но она не стала его слушать:

— Не говори глупостей. Хорошо, что я тебе нравлюсь.

— Но ведь я рядом с тобой буду выглядеть как… как…

— Хватит, Арт! Скажи лучше, как партия.

— Отложена на завтра с преимуществом черных. Вот видишь, помогло.

— Ничего не вижу. Пошли, а то опоздаем. Знаешь, мне достались хорошие места. Попробуем поймать такси.

Танцевальный зал лучшего ночного кафе был переполнен. «И в самом деле, совсем не трудные эти новомодные танцы», — думал Бакс. Поначалу он стеснялся, а теперь разошелся вовсю: с ноги на ногу, перегнуться, нагнуться, подпрыгнуть, хлопнуть в ладоши, немного покрутиться — ничего трудного. А если придет в голову какое-нибудь другое гимнастическое новшество смело дерзай, глядишь, соседи уже его подхватили, да и сам поглядывай, что делают другие. Честь и слава тому, кто изобрел больше других новых фигур и продемонстрировал их на скользком паркете.

После нескольких рюмок Аристотель совсем разошелся и уже не хуже других размахивал руками и вертел шеей, как будто вместо шелковых шарфиков ее сжимал тесный воротничок рубашки. Все его принимали за шведа, и причиной этого была не только небрежная одежда и бант на шее, но и сверхкрасивая партнерша. А поскольку у нас испокон веку все иностранное считается достойным подражания, в том числе и дурачества — вернее, дурачества прежде всего, — так и в этот раз некоторые танцоры попытались перенять у Арта его нелепые размахивания верхними конечностями, будучи уверены, что именно так танцуют там, на Западе.

А каким успехом пользовалась Божена! Хотя в зале было много симпатичных и даже красивых женщин и девушек, ни одна из них не могла сравниться с нею. Молодость, красота, великолепная фигура! Платье, излишне короткое, по мнению консервативного Аристотеля, позволяло видеть ее длинные ноги, так что все глаза были устремлены на нее, тем более что танцевала она ловко, с большим темпераментом.

Вот уже двенадцать часов, час, пошел второй.

— Не мешало бы съесть что-нибудь горячее, — предложила девушка.

Спохватились! Все, что было в буфете и на кухне, уже съели, осталась лишь водка.

— Посмотри, они едят цыпленка, наверное, сбегали в соседний гриль-бар, — сказал Аристотель, указывая на соседний столик. — Хочешь, сбегаю?

— Очень хорошо, выпивка у нас еще есть. Арт, как тебе танцы?

— Ничего, только я весь взмок, не хотел, чтобы с тобой танцевали другие. Вон тот тип все время пялит на тебя глаза!

— Тебе что, это мешает? Ох, Арт, ты танцуешь, как дьявол, я и не предполагала. Пойдем еще как-нибудь на танцы?

— Да я готов хоть каждый день!

В два часа оркестр начал демонстративно складывать инструменты Сразу же нашлись желающие заказать «концерт по заявкам». Две-три минуты за сто злотых, пять минут за пятьсот. Скучно.

— Пошли, Арт. А где твои шарфики?

— Только что были тут, на спинке стула. Куда же они делись?

— Да нет, я их давно уже не вижу. Может, мы их забыли на окне… — она не договорила, слишком тревожные мысли вызвало воспоминание. Детектив побледнел. — Арт, что с тобой?

— Божена, извини, мне надо срочно вернуться!

— Ну так пошли. Да подожди минутку…

— Вот деньги, расплатись, я побежал.

— Арт, подожди, подожди!

Оставив Божену, Бакс бросился к дверям, по дороге расталкивая людей. Выскочив на улицу, он кинулся к стоянке такси и, не обращая внимания на гневные крики стоящих в очереди («Простите, но мы тут стоим!»), рванул дверцу подъехавшей машины и плюхнулся на сидение рядом с водителем. Тот удивился, но бумажка в сто злотых, которую странный пассажир сунул ему в руку, заставила резво рвануть с места и помчаться на полной скорости.

У пансионата такси резко затормозило. Здание тонуло к темноте. Бакс выскочил и в три прыжка оказался у двери. Хорошо, что у него был с собой ключ — все, кто поздно возвращался, не оставляли ключей в холле. Быстрее, быстрее! В холле темнота, хоть глаз выколи. Да где же выключатель? А, вот, нашарил. Но свет не зажегся. Отыскав ощупью лестницу, детектив помчался наверх, перескакивая через ступеньки. Вот второй этаж, третий…

Что-то стукнуло недалеко. Быстрее! Чертова темнота… Вот опять какой-то непонятный звук, совсем рядом. Похоже, в комнате Милевского. Инстинкт самосохранения заглушила мысль спасти человека, которому грозит опасность!

А вот и дверь в комнату журналиста. Открыта? Странно… Толкнув незапертую дверь, Бакс ввалился в темную комнату. Резкий ослепительный свет и страшная боль в голове, как будто ее сжали гигантскими стальными клещами. И легкое, спокойное падение в пропасть.

Итак, нанесен третий удар. Надо было действовать осторожней, но убийца торопился, он мог опоздать. Бакс знал, что противник затаился, что он обязательно проявит себя, но это должно было произойти позже, в воскресенье, после окончания турнира. Черный конь поспешил. Почему? Все очень просто: он боялся. Боялся!

Открыв глаза и еще не совсем придя в себя, Бакс увидел испуганное заплаканное лицо Божены. Рядом с ней стоял, важно нахмурившись, доктор, чуть дальше — Боровский, за ним еще кто-то, но перед глазами все плыло, не рассмотреть. Детектив прикрыл глаза, а когда решился их вновь открыть, лица уже не расплывались, изображение стало четким. И до сознания дошел далекий голос доктора:

— Ну, тепех все в похадке.

— Что случилось? — спросил Бакс и не узнал собственный голос.

— Вас удахили по голове каким-то тяжелым пхедметом, — ответил доктор. — Хохошо, что чехеп у вас твехдый, вас оглушило, только и всего.

— А долго я был без сознания?

— С полчаса. Лежите спокойно, вам нельзя двигаться.

— А что с редактором? — Только теперь Бакс вспомнил все, что произошло, и опасение, заставившее его мчаться сломя голову, забыть о собственной безопасности.

Он мчался на помощь. Успел или нет? Воспоминание о перенесенной боли заставило его застонать.

— Пхошу лежать спокойно, — сразу же склонился к нему доктор. — С паном Милевским все в похадке.

«Значит, я успел. Как хорошо!» Постепенно боль проходила, детектив опять сделал попытку подняться, но голова сильно закружилась, и он рухнул на постель.

— Пхошу лежать спокойно, — повторил доктор. — Сейчас я вам сделаю еще один укол, и вы сможете хазговахивать, но только не поднимайтесь.

Укол принес облегчение, боль почти совсем прошла. Бакс пытался собраться с мыслями, вспомнить, что произошло, но в голове был сумбур, никак не удавалось восстановить события этой ночи. Ах, да, Божена, ее белый воротник…

— Божена, напомни мне…

— Мы были с тобой на танцах в «Чайке», — начала девушка. На лице медика выразились удивление и недоверие. «Не верит, черт возьми, что мной может увлечься красивая девушка!» И уже собирались уходить, когда заметили, что пропали твои шарфы. И ты убежал…

Шарфы? Да, да, и я сразу подумал… А потом такси, мчались как на пожар, и темнота в пансионате. И я бегом поднимался по лестнице, третий этаж, какие-то звуки. Потом дверь комнаты Милевского, я ее толкнул, какой-то ослепляющий блеск… Что это было?

— Кто меня нашел?

— Я. — Голос девушки прозвучал сладчайшей музыкой. — Я побежала вслед за тобой, перехватила такси, потратила на это несколько минут. Двери пансионата были распахнуты настежь, я вбежала в холл и остановилась, я не знала, где ты сейчас, я боялась, к счастью, таксист еще не уехал, я попросила его войти со мной, хорошо, что у него был фонарик. Тебя не утомляет мой рассказ?

— Говори, говори!

— Таксист хотел найти пробки, чтобы исправить свет, но я вырвала у него фонарик и побежала наверх, не встретила никого. Ты лежал в коридоре, у дверей комнаты Януша, вся голова в крови. — Только теперь детектив заметил, что его голова перевязана. — Арт, это было так страшно, наверное, я закричала…

— Вы, панна Чедо, охали так, как будто вас хежут, — вежливо вмешался доктор. — Я подпхыгнул в постели, выбежал из комнаты. Кхугом темнота, но я ведь не тхус. Пхавда, увидел свет фонахика, если это можно назвать светом. И все-таки я выбежал в кохидох! — с гордостью закончил молодой медик.